Элиана - одна из партизанских командиров, ей 43 года. Молчаливая, невысокого роста, несколько полноватая. Она - одна из ветеранов этого партизанского лагеря: "Скоро исполнится 25 лет, как я - здесь, среди партизан". Бульшую часть своей жизни она провела в рядах РВСК-АН. Средний возраст большинства партизанок колеблется между 18 и 20 годами. Вместе с Элианой я пытаюсь разобраться в этом неизвестном не мире женщины - участницы партизанского движения, в причинах её решения вступить в ряды партизан. В своих ответах она выглядит довольно убедительной: "Я приняла это решение потому, что моё внимание привлекла вооружённая борьба. А также потому, что, видя те проблемы, которые существуют в нашем обществе, мне хотелось внести свой небольшой вклад в общий революционный процесс и увидеть перемены в жизни народа". До своего ухода в партизаны Элиана была домохозяйкой, жила в Медельине: "Я оставила 2,5 лет. Я была замужем, оставила дочь, оставила мужа и ушла в партизаны. Он был против, в течение 9 лет я ничего не знала о своей дочери, поскольку он разыскивал меня с какими-то бандитами. Хотел убить меня за то, что я ушла к партизанам. Мне было очень трудно принять это решение и оставить дочь...".

Элиана и дома боролась за свои политические взгляды. Она приняла своё решение по идеологическим соображениям. Она рассказывает о том, как она пришла к этому решению: "Он был против, он был сторонником либералов и выступал против партизан. Стали возникать проблемы. Это был настоящий мачо и считал, что ни одна женщина не имеет права решать что-то по своему усмотрению, что женщина должна делать только то, что скажет он. Со мной ему становилось всё труднее, а я всё больше приходила к выводу, что мои политические взгляды требуют непосредственного участия в борьбе за права народа. В итоге, это привело к конфликту. Я не могла быть больше там, где была моя дочь, я оставила её, её вырастил он...".

Элиана говорит, что её дочери исполнилось уже 27 лет. Я спрашиваю её о том, поддерживает ли она с ней какие-то контакты. На мгновение она задумывается, затем говорит с большой теплотой: "Когда ей исполнилось 12, я уже не могла больше терпеть, пришла, разыскала её и встретилась...". Они говорили долго. "Я объяснила ей, почему я оставила её, что между её отцом и мной возникли неразрешимые проблемы. Я объяснила ей, почему я приняла решение уйти к партизанам".

Это было, как бы, знакомство заново, движение на ощупь к друг другу. Они вместе плакали, задавали друг другу накопившиеся за долгие годы разлуки вопросы: "Когда ей исполнилось 12, мы словно познакомились заново. Она стала говорить о том, что для меня всегда были более важны политические вопросы, чем она и я ей объяснила, что, политические вопросы, действительно, представляют для меня большое значение, но менее важна и ты. Я приняла решение уйти в партизаны потому, что верила, что, однажды, она поймёт, почему я это сделала. Я ушла не потому, что не хотела работать или заниматься домом или воспитывать её. Она с пониманием отнеслась к моим объяснениям...".

Это было начало новых отношений: без душевных травм, без чувства вины: "Она больше никогда ничего не говорила мне по этому поводу, никогда больше не пыталась взвалить на меня ответственность за то, как она живёт сейчас. Мы продолжали поддерживать общение и тогда, когда я уже была в составе 6-го фронта РВСК-АН. Она несколько раз навестила меня. Тогда ей было лет 16-17".

Товарищ Элианы всячески помогал ей восстановить общение с дочерью: "Более того, он начал объяснять ей смысл нашей борьбы, её цели, и тогда она начала понемногу нас понимать. Вскоре после этого он погиб, я вернулась на работу в Секретариат, и когда я уже была там, дочь в 1990 г. навестила меня ещё раз. Придя ко мне, она сказала: "Мама, я пришла за Вами". "Почему ты пришла за мной ?". Она сказала: "Ты уже очень старая для того, чтобы оставаться здесь и я хочу присматривать за тобой. Я хочу, чтобы мы ушли отсюда вместе". В это время она как раз заканчивала среднюю школу. Я сказала ей: "И ты за этим пришла ко мне ?". Она ответила: "Да, я поговорю с товарищами из Секретариата, чтобы они отпустили тебя со мной". Я ответила: "Не надо с ними говорить об этом, я сама решаю, что мне делать". И дочь не обиделась на меня, я постаралась хорошенько ей объяснить, почему я не хочу уходить отсюда". Они продолжали переписываться. Элиана вспоминает об операции правительственных войск в Каса Верде: "На другой день после бомбардировки Каса Верде, я, по долгу своей службы, восстанавливала нашу связь на общенациональном уровне и вышла на командующего 6-м фронтом РВСК-АН Мигелем Паскуа. Я поприветствовала его и стала рассказывать о том, что произошло у нас. И тут он говорит: "Тут твоя дочь, хочет поговорить с тобой". Мы говорили с ней по радиосвязи. Она была очень взволнована, поскольку в новостях сообщили о том, что тут погибли все, поэтому она была страшно напугана. Когда она меня услышала, она спросила: "Мама, что с тобой ?". Я сказала ей: "Ничего, со мной ничего не случилось, всё нормально".

Позже дочь Элианы встретилась с матерью в месте дислокации фронта РВСК-АН в департаменте Валье. Потом она уехала в Боготу продолжать учёбу, затем из столицы перебралась в Медельин. Но, однажды, она тоже приняла решение уйти в горы. Она сказала: "Моё решение не могло быть иным, поскольку мне стала ясна необходимость борьбы, а, с другой стороны, это - результат тех проблем, с которыми я столкнулась в гражданской жизни".

"Но разве у партизан платят больше ?". "У партизан тебе не платят ничего, но ты находишься здесь добровольно, по убеждению. Здесь у тебя есть всё необходимое для жизни, и, вместе с тем, ты борешься ради того, чтобы разрешить проблемы всего народа, всего общества".

Я спросил Элиану о том, что она понимает под словом "народ". "Я называю народом весь неимущий люд, который лишён работы, не имеет жилья, доступа к здравоохранению, к учёбе - именно они для меня "народ".

"А знает ли этот народ о том, что ты оставила свою дочь, что, в итоге, твоя дочь, ещё очень молодая, решила уйти в горы, знает ли народ за что ты борешься ?".

Элиана воспринимает эти вопросы очень серьёзно: "Это всё делается таким образом, чтобы не афишировать свою жертву. Но придёт время и народ узнает всё".

Элиана возвращается к своим воспоминаниям, к тому времени, когда её дочь была ещё маленькой: "Когда она родилась, до то 3 лет, пока я была с ней, она была слабенькой. Я всегда представляю её себе такой. Честно говоря, я думала, что внутренне она такая же слабенькая". Чёрт возьми ! Хотел бы я её увидеть сейчас, уже взрослой. Элиана раскрывает свои сокровенные чувств матери: "Уже здесь, у партизан, у меня появилось ещё двое сыновей и я тоже отдала их, ещё маленькими, в чужие руки. Мне очень не хватает их, я так хотела бы видеть, как они растут...". Элиана плачет, она не может сдержать этих слёз. У партизан нет никакого запрета иметь детей ? "О, нет ! Здесь такого запрета нет. Конечно условия у нас весьма отличны от гражданской жизни, но если ты способна и желаешь иметь детей, ты обращаешься к командиру: так мол и так, хочу ребёнка, хочу его сейчас или тогда, когда ты запланировала.