Но пока я, слава Богу, использовал ещё не все ресурсы. Я никогда не говорил бы так, если бы раньше не убедился в том, что партизан невозможно склонить к переговорам о мире мирными же методами. Не знаю, время покажет, прав я в это или нет, посмотрим. Но в чём , безусловно, не раскаиваюсь, так это в моих приказах. Возможно, в будущем мне будет за что каяться, но сейчас я совершенно у верен в том, что всё что было сделано должно было быть сделано именно так и это дало свои результаты.

Д.А.: Ваша мать понимает это ?
К.К.: Нет, нет, никоим образом. Дело в том, что моя семья и мои братья, те, которые живы, полагают, что такой человек, как я, должен связать свою судьбу с церковью, правительством, государственной службой или вооружёнными силами. Но хотя они и не участвуют в моих планах, они всё же с уважением относятся к тому, стоя делаю.

Д.А.: Вы никогда из-за этого не ссорились с матерью, она никогда не просила Вас бросить всё э то ?
К.К.: Я объяснил её, что для меня все пути назад отрезаны, что я уже достиг того возраста, когда поступают согласно своим собственным убеждениям, что выход из этой ситуации я вижу в начале процесса переговоров, в достижении мира или победы.

Д.А.: После того, как Вы попытались объяснить своим детям в чём заключается смысл Вашей борьбы, они тоже поняли это ?
К.К.: Нет, нет. Мои дети совершенно не связаны с этим. Каждый день они всё больше узнают о том, что происходит в Колумбии, но, по мере того, как они узнают об этом, они всё меньше понимают, зачем я делаю то, что должен делать.

Д.А.: Это правда, что Вы иногда посылаете им видеозаписи о...
К.К.: Да, да, постоянно.

Д.А.: Это Ваш способ общения с ними ?
К.К.: Это способ для того, чтобы они не забывали обо мне, чтобы они могли видеть, что я всё такой же, что я старею, но продолжаю любить их, чтобы они слышали мой голос, видели моё лицо.

Д.А.: И о чём Вы говорите с ними на этих видеокассетах ?
К.К.: Если в то время я нахожусь в горах, тоя рассказываю им о природе, о деревьях. Я рассказываю им о том, что происходит в Колумбии, что-нибудь хорошее. Всегда только хорошие новости. Не так давно мой сын спросил меня: "Эти партизаны - они плохие люди ?". Я ответил ему: "Нет, сынок, не все они плохие, некоторые - плохие, но есть и хорошие. Такое бывает везде".

Д.А.: Вы не посылает им видеокассеты со сценами боёв ?
К.К.: Нет, что Вы. Они даже не подозревают о том, что я участвую в военных операциях.

Д.А.: А почему Вы скрываете это ?
К.К.: Я сказал им, что когда-нибудь они во всём разберутся сами. А сейчас, если допустим, к ним в руки попадёт это интервью, они спросят меня: "Папа, почему ты нам не рассказывал об этом ?". А потом, помните, я говорил Вам о том, почему я не показываю своего лица ? Я не хочу чтобы страна была против Карлоса Кастаньо, а его дети - своего отца⁵⁰.

Д.А.: Вы часто их видите ?
К.К.: К сожалению, нет. Я видел их последний раз в начале... октября, потом у них были каникулы, значит это точно было до второй половины декабря.

Д.А.: Наверное, очень трудно организовать встречу с ними, особенно сейчас, в разгар преследований против Вас ?
К.К.: Не то, чтобы очень. Трудности возникают тогда, когда они приезжают в Колумбию, а потом надо возвращаться обратно. Приходится встречаться в Панаме, они приезжают туда тайно и уезжают таким же образом, поскольку, как и у нас, там тоже требуется разрешение отца для того, чтобы дети могли покинуть страну.

Д.А.: Как Вы думает дети потом, в будущем, простят Вас, когда поймут всю важность той войны, которую Вы ведёте ?
К.К.: Не знаю. Если только они смогу понять, что некая организация под моим руководством смогла сделать столько дел, но некоторые из них, действительно, были жестокими, были и просто варварские акции, о которых они не смогут не узнать. И вряд ли мне поможет тот факт, что я чего-то не знал или не смог..., о всех формах борьбы, которые использовали ПСК и не смог их предотвратить. Поверьте, я попытаюсь им всё объяснить так, как я это объясняю сейчас Вам, поскольку я очень хочу, чтобы они меня поняли.

Д.А.: А как бы Вы посмотрели на то, если бы кто-то из ваших детей, прежде всего, конечно же, мужчина, сказал бы Вам: "Завтра я пойду твоим путём" ?
К.К.: Нет, нет, нет, упаси Бог. Никогда, никогда, никогда. Я хотел бы видеть своего сына хирургом, принимающим пациентов, или в университете, стоящим за кафедрой. Я не хочу, что всё это хоть как-то бы коснулось его.

Д.А.: Почему ?
К.К.: Очень трудно, очень тяжело постоянно жить в условиях постоянных внутренних противоречий. Приходится очень трудно, когда несколько раз на дню приходится выбирать между тем, что есть добро, и ты знаешь, что это добро, и тем, что необходимо сделать, поскольку это будет полезно для страны, но во вред твоей репутации. Нет, нет, это очень тяжело, видит Бог⁵¹.

Д.А.: Что Вам представляется самым тяжёлым в той войне, которую Вы ведёте, одиночество ?
К.К.: Нет. Неблагодарность. Поскольку, когда ты считаешь, что делаешь нечто, что служи благу, что позитивно, то, естественно, хочешь видеть большей помощи, чем та, которая есть сейчас. Мне больно видеть, как именно те организации и институты, я имею ввиду, в первую очередь, армию и полицию, которые сами ничего не делают в том направлении, котором нужно, ещё и оскорбляют меня такими словами, с таким презрением, так... Мне больно оттого, что они видят во мне какого-то монстра, а не человека, который страдает и приносит себя в жертву ради Колумбии. Это рождает во мне боль и смятение.

Д.А.: В рядах Вашей организации есть много бывших партизан из РВСК-АН и, особенно, из НОА (Народно-освободительная армия - одна из небольших партизанских организаций Колумбии - Рус. редакция). Вы доверяете им ?
К.К.: Да, среди тех, кто вызывает у меня большую симпатию, есть даже бывшие командующие партизанскими фронтами, например, команданте Джеймс, бывший командующий 53-м фронтом РВСК-АН, сегодня я абсолютно доверяю ему⁵². Бывают случаи совершенно особого свойства, но я вижу, что, например, его будущее уже тесно связано с моим. Он хорошо вписался в нашу организацию, да, и его семья тоже... Всё зависит от того, насколько тот или иной человек подходит мне, и тогда мы начинаем сближаться и даже до такой степени, что становимся единым целым. У нас много народа из РВСК-АН, из НОА, но, конечно, далеко не все из них имеют возможность войти в моё непосредственное окружение. Мы стараемся бывших партизан небольшими группами включать в состав различных наших подразделений. Ведь нельзя исключить случаи предательства, не так ли ? Никто не гарантирован от этого.