Жизнь и деяния революционера Антонио Нариньо

Вторая половина XVIII и начало XIX вв. были временем революционных перемен в Европе. Американские колонии не остались в стороне от этого процесса. Критика монархии и республиканский пафос получили своё наибольшее развитие в идеях французской революции. Демократические теории естественных прав человека, разделения властей и народного суверенитета распространялись очень быстро. Высший Совет по делам Индий - высший колониальный административный орган в - в Америке запретил над подотчётных ему территориях хождение сочинений, писем или документов, содержащих “мятежные” и “вредящие верноподданическим чувствам” жителей мысли. В салонах и на вечерних раутах активно обсуждались новые формы политической и общественной мысли. В этих дискуссиях принимали участия известные представители креольской элиты, и среди них было немало молодых чиновников, чьё привилегированное положение позволяло знакомиться с произведениями Просветителей.

Одним из первых инициаторов подобных собраний, где постепенно пробивали себе путь новые идеи, был Антонио Нариньо, один из наиболее характерных представителей революционной креольской мысли начала XIX в., сын испанца, представителя креольской знати, потомок старой знатной фамилии землевладельцев и верных слуг короля, который пользовался всеми привилегиями своего класса и который получил образование, сообразное его знатному происхождению.

Нариньо занимал важный пост в колониальной бюрократической системе, будучи алькальдом муниципального совета в Санта Фе (1789 г.) и казначеем архиепископской десятины. Служба способствовала развитию его администраторских способностей, и позволяла проводить либеральные экономические эксперименты. Так, приведя в движение накопленные в казне сокровища, он начал коммерческое производство хины - продукта очень ценного из-за своих лечебных свойств - и экспорт тропических фруктов и других сельскохозяйственных продуктов, как, например, какао, сахар и табак, устанавливая связи с крупными портами - Картахеной, Веракрусом, Гаваной и Кадисом¹.

Перевод “Декларации прав человека”

Антонио Нариньо, прежде всего, был страстным читателем и мог похвастаться одной из самых обширных библиотек Королевства. В 1793 г. ему в руки попала “Истории революции 1789 г. и принятия Конституции Франции”, написанная Франсуа Мари де Карвесеаном и Г. Клавеланом, из которой он переводит на испанский язык и издаёт “Декларацию прав человека и гражданина”.

Важность публикации и распространения этого документа была обусловлена предшествующими восстаниями в Новой Гранаде индейцев, негров и метисов, которые де-факто заявили о своих правах на свободу и равенство. Перспектива того, что эти традиции борьбы обретут своё идеологическое обоснование в листках, отпечатанных Нариньо, придавала особую опасность этому документу. Это хорошо понимал вице-король Хосе де Эспелета, который направил представительную миссию для конфискации и пресечения “подрывной пропаганды” в провинциях Сипакира, Тунха, Велес, Сокорро и Сан Хиль, поскольку именно там несколько лет назад имело сильные позиции повстанческое движение “комунерос”.

Перевод и издание “Декларации прав человека и гражданина”, в итоге, привёл к приговору о 10 годах каторги в Африке и вечной ссылке за пределами Америки. Для своей защите Нариньо прибег к помощи адвокатов креольской олигархии, связанной с ним узами кровного родства, но все они ему отказали, и среди них Камило Торрес, адвокат, происходивший из семьи землевладельцев из Попаяна и которого официального история всячески восхваляет, как одного из великих провозвестников нашей независимости.

Уже после того, как приговор вступил в силу, Нариньо сумел бежать в испанский порт Кадис. В Европе беглец устанавливает контакты с правительствами Франции и Англии, добиваясь поддержки своего освободительного проекта. Однако, не достигнув больших успехов на дипломатическом поприще, он решил тайно вернуться на родину в конце 1796 г.

В ходе процесса идеологического формирования, который во многом проходил в ходе непосредственного столкновения с социальными и культурными реалиями Новой Гранады, Нариньо осознал, ещё раньше Освободителя Симона Боливара, необходимость выработки военно-политической стратегии, основанной на мобилизации сообществ индейцев, негров и метисов, для успешного противостояния колониальным властям. Такое направление его планов, во многом, было обусловлено отказом Двора дать ему амнистию. Но благодаря хлопотам архиепископа Маринеса Компаньона, вице-король согласился предоставить Нариньо свободу в обмен на информацию о его деятельности за рубежом и 6 лет тюрьмы. Так, в 1809 г. он снова был лишён свободы, на этот раз под сумрачными сводами замка Бокачика (Картахена), где 20 июля 1810 г. его застала весть о провозглашении независимости.

Разрыв отношений с Испанией

Отречение Фердинанда VII, явившееся следствием наполеоновского вторжения в Испанию в 1808 г., породило в колониях вакуум власти, который вскоре заполнен революционными хунтами, созданными креолами, которые контролировали муниципальные советы.

В их составе были разные политики, одни из них выступали за полную независимость, другие были склонны сохранять верность пленённому монарху. Последнюю позицию разделяла хунта Санта Фе (столицы Новой Гранады), которая под председательством Хорхе Тадео Лосано приняла в 1811 г. конституцию, где подтверждалось верность королю Фердинанду VII. По этой причине Нариньо, вернувшийся в столицу после получения свободы, начал ожесточённую борьбу против монархистски настроенной креольской знати.

Статьи и редакционные заметки, опубликованные в газете “La Bagatela” (1811-1812), требовали отказа о признания власти Фердинанда VII, немедленного провозглашения независимости и концентрации всех ресурсов для успешного противостояния королевской армии. В приложении к “La Bagatela” № 5 от 11 августа 1811 г. Нариньо обосновывает идею независимости от Испании, обращаясь к тому же праву, которое имеют сами испанцы, воюя с французами: “Не имеют ли неоспоримое право улучшать свою судьбу, право свергать гнёт и создавать своё правительство все нации мира ? Не является ли всё это теми принципами, которые сейчас провозгласила сама Испания ?”

Перед лицом попыток, которые предпринимал Камило Торрес, построить новый порядок на основе федерализма, по образу и подобию США, Нариньо отстаивал проект политического централизма для успешного противостояния новой испанской реконкисте. В своей “Речи на открытие Избирательной коллегии” (июнь 1813 г.) он дистанцируется от североамериканской системы: “Мы - хозяева этих богатейших и плодороднейших стран, исполнены святого и благородного желания улучшить их, но вместо того, чтобы проводить осторожные и продуманные реформы, мы бросаемся в объятия партии отчаяния, желающей всё разрушить и построить всё заново в один день: “отвергать, предпочитая старому всё новое” - таков их девиз сегодня; подтверждение тому, идеи, которые столь популярны среди нас сейчас, в основном, бытующие в США, государственная система которых считается универсальной. Сторонники этих идей стремятся разделить Королевство на такое количество государств, сколько было до этого провинций” и добавляет: “Пройдёт три года, не больше, и ни одна из бывших провинций не будет иметь ни казны, ни армии, ни артиллерии, ни пороха, ни школ, ни дорог, ни монетных дворов; они будут иметь только огромное количество чиновников, которые сосредоточат в своих руках те немногие доходы, которые ещё останутся, и всеми силами будут защищать новую систему, которая будет обогащать их и только их”, и заканчивает: “Мне нечего сказать тем сеньорам, которые не желают смотреть дальше своего носа. Близится тот роковой день, если только мы не изменим ход событий, когда нам придётся умереть со всеми этими прекрасными конституциями либо на эшафоте, либо ясными небесами Антильских островов”².

Мы рассматриваем политический проект Нариньо, как поиск нового порядка, который учитывал бы наши собственные реалии и который не ограничивался бы копированием идей свободы, привнесённых из других культурных контекстов. Централизм Нариньо сталкивался с могущественными интересами местной олигархии, которая видела в системе федерализма возможность усилить собственную экономическую и политическую власть в своих регионах. После кровавой гражданской войны Нариньо победил и заставил признать правительство Объединённых провинций. Но, несмотря на это, верный своему стремлению бороться с испанской армией, он организовал поход на юг, в котором был разбит и стал узником в Пасто. Таким образом, Нариньо вновь пришлось заплатить высокую цену за свою революционную деятельность, оказавшись и на этот раз в испанских застенках.

Предательство и клевета - орудия олигархии

После почти 6 лет плена Нариньо вновь обрёл свободу в 1820 г., благодаря восстанию генерала Риего. В следующем году, по просьбе Боливара, он вернулся в страну в качестве главы исполнительной власти, замещая Освободителя, который продолжил свои славные военные подвиги.

В ходе Конституционного конгресса в Кукуте (1821 г.), который предложил реорганизацию Великой Колумбии, Нариньо отстаивал идеи Руссо о “народном суверенитете” и доктрину Монтескье о разделении трёх ветвей власти: “Правительство, - говорил он, - состоит из трёх элементов: воли, которая создаёт законы, действия, которое исполняет их, и разума, который определяет наказания за их нарушение. Эти три функции должны быть разделены, поскольку, если один человек или группа присвоит себе право приводить в исполнение закон или судить сообразно своей воле, то ясно, что, тем самым, воля общая подменяется волей частной, которая упраздняет личную свободу и умерщвляет свободу”³

Он защищал принцип представительного правления и всеобщего голосования: “Каждый гражданин при исполнении своих функций должен голосовать, и каждый, кто голосует, должен иметь возможность быть избранным. Мы не должны бояться, сеньоры, такого заявления и должны исключить из наших принципов, заявленных во многих конституциях, право быть избранным в зависимости от количества денег, которые сумел накопить тот или иной стяжатель”⁴

Как и Боливар, в последние годы жизни Нариньо был предан и оболган местными олигархами, которые обвинили его в злоупотреблении властью. Он столкнулся с нападками врагов, которые старались доказать его несоответствие должности, реанимировав, тем самым, старые обвинения, которые он лично опроверг в своей блестящей “Защите перед Сенатом” незадолго до своей смерти: “Если обвинение, - заканчивает свою выступление Нариньо, - имело цель благо Республики, то несмотря на его явную несправедливость, я далёк от жалоб и стенаний, я уже защищён проявленным усердием и бескорыстной любовью к Родине. Но если всем этим движет предательство, проявление личных интересов и постыдных стремлений врагов спокойствия и общественного блага, моё искреннее возмущение прорывается сквозь спокойствие и не может не проявить себя”⁵

Примечания

1. Эта коммерческая деятельность закончилась в 1794 г. тюремным заключением по обвинению в растрате государственных средств. Судебное разбирательство, которые враги Нариньо возобновили в последние годы его жизни, имел цель аннулировать его избрание сенатором.
2. Antonio Nariсo. Discurso para la apertura del Colegio Electoral” // Escritos politicos. Bogotб: El Ancora Editores, 1982, p. 62.
3. Antonio Nariсo. Discurso ante el Congreso de Cъcuta // Ibid., p. 93.
4. Ibid., p. 94.
5. Antonio Nariсo. Defensa ante el Senado // Ibid., p. 154.

на первую страницу>>

гостевая книга | форум | редакция | вебмастер